Свои занятия рукописями Александр Васильевич начал в академической и лаврской библиотеках. Но всего больше сделал он открытий для русской и славянской истории в Московской Синодальной библиотеке, над описанием которой работал в продолжение 13 лет (1849 по 1862 г.). Московская Синодальная библиотека едва ли не самое лучшее рукописное собрание на Руси и едва ли не самое драгоценное,— если не по количеству рукописей (кроме грамот и т. п. около 1430), то, по крайней мере, по древности и по редкости многих из них. Около трети рукописей — греческие. Это собрание — историческая библиотека. Первое начало этому собранию было положено вероятно древними московскими митрополитами. Новгород, Псков и разные монастыри, без всякого сомнения, внесли также в ее состав много рукописей. Главным же образом она обогатилась в период патриаршества, в эпоху книжного исправления и в связи с этим делом. Около 200 рукописей, вывезенных с Востока, при патриархе Никоне Арсением Сухановым попали сюда. Сюда же попали рукописи и книги после частных лиц, известных своею книжностью или образованностью: после митрополита Сарского Павла, Сильвестра Медведева, патриарха Иоакима, ученого монаха Евфимия и св. Димитрия Ростовского. Много рукописей было прислано из разных книгохранилищ по двум императорским указам — Петра I и Екатерины II. Синодальная библиотека никогда не терпела значительных утрат от пожаров и войн.

Мысль о поручения описи Синодальной библиотеки А. В. Горскому принадлежат митрополиту Филарету, который был встревожен намерением светских писателей (Ундольского и Погодина) напечатать описание библиотеки, а также жалобами на ее недоступность. Но Филарет держался своего взгляда на драгоценное книгохранилище. "Неверное или неосмотрительное употребление древних рукописей, относящихся до церковных догматов, церковного законодательства, учения и церковной истории может произвести соблазн и дать пищу лжеучениям. Посему для всякого приходящего отворять дверь в церковную библиотеку не так удобно, как в светскую". Посему, описание «должно быть составляемо под ближайшим надзором духовного начальства, людьми, сведущими в церковных догматах и законоположениях». К тому же церковный взгляд откроет и внесет новые черты, полезные для церковной учености. Филарет искал между прочим в древних рукописях данных для обличения «неправых мнений, разномыслящих с православною Церковью». И это важное дело святитель поручает А. В. Горскому. Александру Васильевичу предоставлено было право выбрать себе сотрудника, и он выбрал Капитона Ивановича Невоструева, профессора Симбирской семинарии по священному писанию, магистра XII курса нашей академии.

В результате получилось такое описание, каких, по заявлению ученых рецензентов, немного, и в европейской литературе. «Это — сокровищница критически очищенных фактов для истории языка как русского, так и южнославянского», труд, «который составляет основу для изучения древней русской литературы». В нашей литературе рядом с ним можно было тогда поставить только описание рукописей Румянцевского музея, составленное Востоковым.

Появление в печати "Описания славянских рукописей Московской Синодальной Библиотеки» вызвало удивление ученого общества. Академия наук присудила авторам полную Уваровскую премию. Имени Горского и Невоструева стали известны заграничным ученым.

(...)

Было одно важное обстоятельство, которое поставило Александра Васильевича в центр научной жизни академии: в годы профессорства он 20 лет был библиотекарем (1842—1862). Уж не говоря о том, что он следил за всем, что выходило по богословским и историческим наукам на Западе и у нас, и все выписывал в библиотеку,— он прочитывал большую часть поступавших и испещрял их поля своими заметками. Кроме того обязана эта библиотека такими приобретениями, как редкие издания, оставшиеся после архиепископа Тобольского Афанасия (Протопопова), рукописи Волоколамскаго монастыря, дублеты старопечатных книг из библиотеки Московской синодальной типографии, старопечатные книги и рукописи, отобранные у раскольников и переданные в академию из Московской Синодальной библиотеки и консистории, наконец, собственная его библиотека, поступившая в академию после его смерти. Он был идеальный библиотекарь. В то время библиотека не имела ни печатных, ни карточных каталогов, и очень бедна была справочными пособиями. Библиотекарь заменял эти пособия и каталоги, потому что знал книги не только по названию, но и по содержанию. Обязанность библиотекаря портит обычно его нервы и настроение, приучает смотреть как на врагов на осаждающую его толпу и сообразно с этим обращаться с посетителями. Александр Васильевич был библиотекарь в высшей степени благодушный и предупредительный. Он не отказывался идти за книгами ни днем, ни ночью. Рассказывают даже, что в вечернюю и ночную пору Александр Васильевич ходил в библиотеку из предосторожности без огня и отыскивал нужные книги ощупью. Свои библиотекарские обязанности он понимал несколько широко. Он не только подыскивал требуемые книги, но и рекомендовал их на темы по всем предметам; и больше того, что скажет и укажет студентам Александр Васильевич, им не было и нужды искать и читать. Историческая постановка преподавания богословских наук в Московской академии есть дело преимущественно Горского. В те годы, когда учился Александр Васильевич, самым любимым предметом в академии была философия. Филарет (Гумилевский) и А. В. Горский произвели переворот в учебной постановке академии и на самое видное место поставили историю Церкви. Но влияние Филарета было непродолжительно: в конце 1841 года его перевели из академии,— и главным деятелем в этом направлении остался Александр Васильевич. Проводником нового направления богословской науки в общество служил академический журнал «Прибавления к творениям св. отцев»,— разрешенный к изданию в ректорство Филарета, но начавший издаваться уже ПОСЛЕ него (с 1843 г.). Александр Васильевич с самого начала был одним из его редакторов и всегда самым деятельным сотрудником.

Но ограничивать научное руководительство и влияние Александра Васильевича только академией, значило бы уменьшать его заслуги. Он представлял пример удивительного научного бескорыстия. Кажется, он не считал своим того что приобрел годами неусыпного труда, не дорожил теми находками, которые прославили бы его имя, и охотно, предупредительно, с наслаждением делился своими познаниями. Чуждый авторского самолюбия, он забывал даже и о своем авторском праве. Он помогал тем ученым, которые годились ему в ученики; делился своими познаниями и соображениями с людьми, стоявшими на одной научной высоте с ним. При его помощи работали А. Н. Муравьев, Савва, архиепископ Тверской, граф М. В. Толстой, Филарет, архиепископ Черниговский. За его советами обращались такие ученые, как Погодин, Срезневский, Сухомлинов, Бодянский. Немудрено, что «некоторые ученые общества без его искания, по выражению митрополита Филарета, избрали его в свои члены». В день юбилея академии 1 октября 1864 г. он получил от Московского университета диплом на звание почетного члена университета; в следующем году — степень доктора богословия от Св. Синода, в 1867 г. признан доктором русской истории от совета Петербургского университета.

(...)